Борис Ладыженский родился 30 августа 1938 г. в Винницкой области, на Украине. В годы фашистской оккупации вместе с матерью и старшим братом был в Городковском гетто. Окончил Полтавский инженерно-строительный институт, работал в Министерстве строительства Украины. С 1994 г. живёт в США. Является президентом Ассоциации узников гетто из бывшего Советского Союза г. Чикаго.
Посвящается моему дяде Мойше Ладыженскому, узнику гетто
Мы знаем имена полководцев и многих героев Второй мировой войны. Но великая победа была одержана благодаря мужеству и героизму тысяч простых людей, имена которых неизвестны, да люди эти и сами, как правило, не считали себя героями. Одним из них был мой дядя Мойше, действовавший в тех же местах, что и герой советского фильма «Подвиг разведчика» – в Мястковке, одном из местечек Винницкой области.
Советская власть в местечке Мястковка окончательно установилась весной 1920 года. В это время здесь проживало 346 еврейских семей, всего около 1500 человек. Из 346 еврейских домов, бывших в местечке до погромов, уцелело 280. В результате погромов 100 женщин осталось вдовами, 25 детей – круглыми сиротами. В местечке открылся еврейский детский дом, принявший на попечение 30 детей. В еврейской семилетней школе с преподаванием на идиш занималось 75 учеников.
Несмотря на запрет, наложенный властями на деятельность хедеров, многие семьи продолжали приглашать домой меламедов, а также учили детей ивриту.
В конце 1920-х годов, по мере подавления частного предпринимательства, большинство ремесленников были объединены в артели. Тогда же был организован еврейский колхоз «Найе лебн» («Новая жизнь»), специализировавшийся на выращивании фруктов и овощей. До наших дней сохранился фруктовый сад, заложенный молодой еврейской девушкой, агрономом из областного сельхозуправления. Перед войной в местечке проживало 832 еврея – 16 % его населения.
В июле 1941 г. местечко Мястковка заняли немецкие и румынские войска, а в сентябре оно оказалось в Транснистрии – зоне румынской оккупации. В первые же дни нацисты расстреляли много еврейских семей. Евреев согнали на территорию костёла и избивали в течение дня. Затем оградили три центральных улицы местечка колючей проволокой и всех переместили в дома, расположенные на этих улицах. Никто не мог покидать территорию гетто, которая охранялась круглосуточно украинскими полицаями. Четыре года евреи работали в поле, стирали солдатское бельё, грузили чернозём, вывозимый в Германию.
День 14 марта 1944 г. запомнился узникам Мястковского гетто на всю жизнь. Накануне в местечко прибыл небольшой отряд эсэсовцев с обер-лейтенантом Штурмом, хорошо знакомым всем жителям местечка своей изощрённой жестокостью. Он часто приезжал сюда, чтобы развлечься, и ни разу не обходилось без жертв. Всё повторялось с педантичной последовательностью: после разгульной пьяной ночи начиналась экзекуция.
Но в этот день всё пошло по-другому. В 5 часов утра включилась сирена, и мощные прожекторы осветили всю территорию гетто. Немецкие, румынские солдаты и украинские полицаи ворвались на территорию, выгоняли узников из домов и гнали их в Турецкую крепость, служившую колхозу складским помещением. У крепости раскладывались тюки соломы, дрова, стояли канистры с бензином. Там же находилась специальная машина, так называемая душегубка ‒ хорошо известная машина смерти. Когда все евреи до единого были согнаны в помещение склада, ворота закрыли, и начались последние приготовления к уничтожению людей. Буквально в последний момент появился немецкий офицер и приказал выпустить всех из помещения, а гетто распустить. Обер-лейтенант возмущался, но приказ выполнил. Как следует из архивных документов, роль немецкого офицера разыграл еврей-подпольщик, уроженец районного центра Владимир Иосифович Кержнер[1].
Люди разбежались по домам. Немецкие и румынские солдаты в панике начали покидать село.
Ощущалось приближение Красной Армии. Местечковый актив во главе с председателем еврейского колхоза «Новая жизнь» Янкелем Фуксом принял решение вывесить в центре села красный флаг. Нашли кусок красной ткани, прикрепили его к древку. Повесить флаг было поручено активисту местечка Мойше-матросу. Каждый в семье Ладыженских носил это прозвище ‒ «матрос», потому что старший брат Мойше в возрасте 18 лет был забран на службу в царский флот, прослужил там 25 лет, вернулся в местечко разбитым человеком и вскоре умер. Украинцы же знали Мойше как Мошко-бляхара (жестянщика). После революции он состоял в отряде самообороны и был одним из его руководителей. В отряд входили не только евреи, но и украинцы, сочувствовавшие евреям. Отряд отбил многочисленные попытки петлюровцев и махновцев войти в село.
Мойше всегда готов был прийти на помощь. У него не было врагов. Все жители села и местечка его уважали за бескорыстие и трудолюбие. Всему этому его научила тяжёлая трудовая жизнь. Он был девятым ребёнком в семье портного Бэрла и Рыси Ладыженских, насчитывавшей 14 детей. Как и все евреи местечка, они жили в нищете. В праздничные дни было большим счастьем получить на обед две картошины и кусок чёрного хлеба. Все дети были с самого детства приучены к труду. По достижении 12-13 лет их отдавали в ученики к кузнецам, жестянщикам, портным, бондарям, плотникам, столярам. Все сёла в округе обслуживались еврейскими ремесленниками.
Мойше, прихватив лестницу и инструменты, направился в центр села к зданию ветеринарной больницы, находившейся на перекрёстке улиц Ленина и Трублаини. Приставив лестницу к каменному забору, взобрался на него и, держа знамя в одной руке, а молоток в другой, соображал, как удобнее прибить знамя. И вдруг как из-под земли появился обер-лейтенант Штурм. Он был на лошади, с пистолетом в руках, и кричал, пытаясь что-то узнать. Мойше услышал слово «Савчино» и понял, что тот спрашивает дорогу в близлежащее село. Он указал молотком в сторону села ‒ и тотчас ударил немца по голове, да так сильно, что тот сразу осел и свалился с лошади в грязь. Тут Мойше не на шутку испугался, мелькнула мысль: а что если немцы вернутся? Бросив всё, он прибежал домой и, крикнув жене Идес: «Их хоб цурес![2]» ‒ забился в погреб и спрятался за бочками из-под солений.
Через некоторое время у дома появился полицейский Василь, уже переодетый в цивильный костюм, вызвал жену Мойше и сказал, что Мойше должен сопроводить его к месту, где он убил немца. Деваться было некуда, и Идес полезла в погреб. Мойше пришлось выходить.
Издалека Мойше увидел толпу людей, окруживших то место, где лежал убитый. Он думал, что это его последние шаги. И как жаль погибать именно сейчас, когда наконец пришло освобождение! Так он приближался к толпе. И – о Боже! В центре её стоял молоденький лейтенант, разведчик Красной Армии. Когда ему представили Мойше, он от имени командования поблагодарил его, сказав, что Мойше совершил героический поступок и заслуживает награды. Он достал из вещмешка две банки консервов и буханку хлеба и вручил их герою. А ещё он разрешил забрать немецкую шинель, которая была впоследствии перешита и служила нам, детям, незаменимой одеждой долгие годы.
[1] Известно, что В. И. Кержнер в 1993 г. проживал в Евпатории. ‒ Прим. автора.
[2] У меня беда! (Идиш.)
Leave a Reply