Наталья Явчуновская БЕЛЫЙ БАРАШЕК

Description

Наталья Явчуновская родилась в Москве, окончила Московский университет, искусствовед. Работала в одном из музеев Москвы. Живёт в Израиле. Повесть «Белый барашек» – психологически напряжённое остросюжетное произведение.

Электронная книга в формате epub для скачивания

Лёля примерила, и кольцо, точно, оказалось в пору. Оно было просто создано для тонкой Лёлиной руки, для её длинных пальцев. Мысли у Лёли бежали во всю прыть, то сталкиваясь, то разбегаясь. В едином вихре промелькнули глупый Аксельрод, норковые шубы, какие-то машины из американского кино, маленький Ванечка верхом на пони и почему-то Галя с Рубеном вкупе с бывшим мужем Юрочкой. Лёля непроизвольно сжала руку с кольцом в кулак, и Лариса Григорьевна тут же сказала:
‒ А теперь отдай. Полюбовалась – и хватит.
Лёля безропотно сняла кольцо с пальца и положила на стол, слегка отодвинув от себя. Лариса Григорьевна деловито сгребла сокровища обратно в мешочек, поднялась и унесла их обратно. Опять непонятные звуки раздались из глубины дома – старуха прятала мешочек.
‒ Ну вот, с этим разобрались, – ласково сказала Лариса Григорьевна, садясь за стол.
Пока она ходила, настроение её сильно переменилось. Улыбаясь, она приветливо сказала Лёле:
‒ А что же, ты думаешь, было дальше?
‒ Что?
Лариса Григорьевна вдруг громко расхохоталась.
‒ Приезжают вдруг какие-то родственники Марьи Борисовны и рассказывают нам с Федей, что у нас тут на даче клад зарыт и они желают его получить. – Лариса Григорьевна вся тряслась от смеха. – Мямлили, бекали, экали, предлагали делиться, только чтобы мы им дали весь участок перерыть. Ну ты подумай! Я так смеялась! После Ируниной смерти в первый раз. Даже Федя удивился: думал, мне плохо. А мне было хорошо. Мне весело было. Я сидела на террасе и думала: «Эх вы, пентюхи, знали бы вы!». Копать они хотели! Ну надо же.
От смеха у нее выступили слёзы, и она вытирала их салфеткой, заново переживая сцену с родственниками.
– Ну-с, вот так. Спровадила я эту родню. Не поверила им. Они потом Фёдору Петровичу несколько раз звонили, уговаривали его, но Фёдор Петрович, как трезвый человек, объяснил им, конечно, что их в заблуждение ввели, что нет ничего на нашей даче. Видишь, Лёля, какая история?
‒ Невероятная, – Лёля была ошарашена. – Просто Дюма.
‒ Это ты верно подметила. Да, Дюма. Мне бы кто рассказал, я бы не поверила. В термос бриллианты положить! Это какой же надо быть дурой!
‒ А вы бы, Лариса Григорьевна, куда спрятали? – с интересом спросила Лёля, понемногу начинавшая приходить в себя.
‒ Не скажу. Живу я тут одиноко, мало ли что. Вот ты. Что у тебя на уме? Я не знаю, а ты не скажешь. Думаю, убивать меня не придёшь, ты не из таких, но подвернись случай, обчистишь, не постесняешься.
Эти слова до слёз обидели Лёлю. Её губы задрожали, она отодвинула от себя чашку с холодным чаем и поднялась.
‒ Я поеду, ‒ сказала дрожащим голосом, – пора.
Она повернулась, чтобы идти в прихожую, но Лариса Григорьевна её остановила.
‒ Погоди. Не стоит обижаться. Я только сказала, что думаю, хотя это тебе неприятно.
‒ Вы не имеете права, – сдавленно ответила Лёля.
‒ Оставь, какое это имеет значение? Для чего тебе обижаться на меня? Ведь я тебе безразлична. Ты лучше дослушай и поразмысли над тем, что я тебе скажу.
‒ Нет, ‒ Лёля упрямо замотала головой, ‒ не буду я слушать, и говорить нам не о чем. Я к вам приезжала… и ничем вас не обидела. А вы… с какой стати?
‒ Да сядь ты, ‒ морщась говорила Лариса Григорьевна. ‒ Вела бы себя по-другому, не услышала бы моих слов. Фотографии со мной разглядывала! Да не нужны они тебе, и на Ируню мою тебе наплевать. Ты её в детстве обижала. Ты девочка противная была и злая. А Ируня моя безответная, всё от тебя сносила. Вот теперь ты её памяти послужить должна. Тогда выйдет справедливо, – Лариса Григорьевна замолчала на секунду, пошевелила зачем-то губами и добавила: ‒ Не бесплатно, конечно.
‒ О чём вы? – всё так же стоя, устало спросила Лёля.
‒ Да сядешь ты или нет? Я не могу так говорить.
Лёля, безотчётно повинуясь резкому голосу Ларисы Григорьевны, села на самый краешек стула, гордо выпрямила спину.
‒ Я хочу, ‒ Лариса Григорьевна нагнулась вперёд и зашептала скороговоркой, ‒ чтобы ты приезжала ко мне играть.
‒ Как играть? – спросила Лёля, с испугом глядя на Ларису Григорьевну.
‒ В Ируню играть.
У Лёли сделалось такое выражение лица, про которое говорят «челюсть отвисла». Она, конечно, не открыла рот, но была к этому очень близка.
‒ Нет уж, я поеду, – она снова встала. – Вы, ‒ сказала она, ‒ вы просто сумасшедшая. Вам в Кащенко надо, на поправку. Там я вас и навещу.
‒ Я тебе за каждый визит буду платить из наследства Марьи Борисовны, – не обращая внимания на Лёлины слова, сказала Лариса Григорьевна. – За сегодняшний день, за твои страдания, ‒ она усмехнулась, ‒ дам кольцо. – И она вынула из кармана то самое кольцо, которое Лёля только что примеряла. – Бери, оно твоё, даже если ты не согласишься.
Кольцо лежало на белой скатерти. Изящная работа, бесценный камень. И Лёля взяла. Рука сама собой потянулась, а подумала она вот что: «Дура старая! Изумрудами бросаешься? Ну что ж, а мне сгодится. Я из тебя и остальное вытяну. Играть хочешь? Ну что ж, устроим представление. Позабавимся, гадина».

Через какие программы открывать книгу