Автор – лингвист, переводчик, профессор Варшавского университета. Переводы Геннадия Зельдовича с польского, и в особенности поэзии Болеслава Лесьмяна, отмечены польскими специалистами как своего рода эталонные. Это поистине со-творчество переводчика с автором. Читатель будет впечатлён невиданными, но глубоко убедительными неологизмами, дерзкими морфологическими построениями, создающими особые образные системы, конгениальные оригиналам Лесьмяна. Перевод поэзии – как известно, дело почти невозможное – под пером Геннадия Зельдовича оказывается возможным, и нельзя отнестись к этому без трепета. Нужно добавить, что им переведены на русский язык произведения классической португальской, французской и английской поэзии. Геннадий Зельдович – автор лингвистических исследований русской поэзии, трудов по грамматике, в частности, фундаментальной монографии “Прагматика грамматики”.
Болеслав Лесьмян
В сумерках
1.
Солнце сгасло. Как влынчиво к солнцевороту
Здесь июньские сумерки вьются под жернов!
И рукой с твоих губ я стираю дремоту,
Словно жемчуг из моря на сушу издернув…
2.
Ты глаза присомкни – и зови это чудом,
Что прохладны покои для наших объятий!
Как всполошливо счастье, усильем стотрудым
Выкрешенное в темени тихой кровати!
3.
Отчего же быстрей, чем расплел эти косы,
Что для сумерек стали наукою строгой, –
Отчего же любовь и закат безголосый
Наполняют меня безотчётной тревогой?..
4.
И тебя к своему природняя надлому –
Почему среди сладостных великолепий
Я целую тебя, как лежащую в склепе…
Солнце сгасло… Молю: не целуй по-другому!..
Кощунская здравица
1.
Сотню раз пережив закадычные свары
С вами всеми, кто песню скрежещет зубами,
Я теперь прихожу помянуть вас во храме,
Где обновы новы, если только прастары…
2.
Здесь так радужно бесится пламя витражей,
Что и ты просто радугой кажешься Богу,
И Он Сам тебе кажется радужной пряжей –
Чтобы вас единить сомгновенному вздрогу.
3.
Но кощунской ладонью тянусь между зарев
К этой чаше, что кроется наизготове,
И запекшимся жемчугом Божеской крови
Я упьюсь невозбранно, ту чашу нашарив.
4.
И когда опьяняюсь той влагою бойкой
И всей мощью небес в их насквозном просверке,
Иль не стал я, о, братья – смертям недоверки,
И лазорью самой, и лазорным опойкой?
5.
Иль шалавый корабль мой, чей бег ветросвистен,
Не останется гордым на пагубной мели?
Разве божеской речи в божественном хмеле
Не сложу я для вас, исстенатели истин?
6.
Пью за всех, кто к лучащейся солнечной плетке
Вознесли богоборческих крыльев удары,
Дабы златом овеять возвышенность кары
И под громом распасться в златые ошметки!
7.
За всех тех, кого носит в лазутчих отрядах,
Из кого их тоска сто потов поизжала!
И кто, жалом снабженный, мечтает о ядах,
Недовольный отравой знакомого жала!..
8.
И для всех, кто порою весенней, осенней,
Чтоб цветам предпочесть – не нашел сухороста!..
Кто испил свою чашу борений-гонений
Ради этого мной говоримого тоста!
9.
И за весь их галдеж в роевой непроверти,
И за песни, звеневшие битвенным рогом,
За нелепые жизни, тревожные смерти
Поднимаю я чашу, что пенится Богом!
А ведь хорошо!