Про Ирину Генриховну я рассказала вчера подруге, которая живет в Новосибирске: увидела сегодня утром на Фейсбуке ‒ умерла Ирина Генриховна Дынкина. Врач-психиатр, доктор меднаук, ветеран войны. Ей было сто лет. Я была знакома с ней и с её мужем в Итаке. Евгений Борисович был известным математиком. В алгебре есть «ряды Дынкина» ‒ это он как раз. Он много лет был профессором в Корнелле, они приехали в Штаты в начале 70-х годов. Когда мы с ними познакомились, Евгений Борисович ещё преподавал, а Ирина Генриховна уже не работала. Где мы с ними познакомились, я даже не помню. Какое-то было мероприятие… у кого-то дома. Мы разговорились, и я их пригласила к нам в гости. Потом некоторые знакомые удивлялись: мол, как это так? Дынкины так редко у кого-то бывают даже из старых знакомых, а тут вдруг сразу согласились приехать к тебе в гости? А я же не знала, что они редко принимают приглашения. Нам было приятно общаться, так почему не продолжить? Но чаще я приезжала к ним, в старый уютный дом на крутой (а в Итаке некрутую улицу найти не так просто!) Лейк-Стрит. Я больше общалась с Ириной Генриховной, чувствовалось, что ей это тоже приятно. Может быть, я напоминала ей дочь, которая жила в Израиле, виделись они нечасто, или ей просто не хватало общения, как это часто бывает с пожилыми людьми в эмиграции. Мне потом рассказывал кто-то, когда мы уже жили в Бостоне, а в Итаку приезжали иногда в гости к знакомым из ФИАНа… Зашёл разговор о том, кто в последние годы уехал из Корнелла, «и Дынкины так жалели, так жалели, что вы уехали. Вспоминали, сколько ты им всего хорошего сделала». А я, честно говоря, не помню ничего такого особо выдающегося. Помню только, что больше всего они мне были благодарны за русское ТВ (из Нью-Йорка вещало, я им рассказала, как его подключить) и за Гришу. Евгению Борисовичу уже было тяжело заниматься поддержанием дома и особенно участка, а у меня как раз новая семья приехала, из Харькова, причём со статусом «пароль», то есть никакие льготы им не полагались. И вот этого Гришу я Дынкиным и сосватала. Евгений Борисович был очень доволен: молодой и здоровый Гриша мог и крышу подправить, и водосточные трубы почистить, не говоря уже о такой мелочи, как подстричь газон. А Гриша так и был вовсе счастлив: никогда, говорит, с таким умным человеком не случалось общаться. Он мне, говорит, столько всего полезного про Америку рассказал! Наши-то, говорит, и не знают этого ничего (у него тут уже много лет жили родители и братья-сёстры, все ‒ наши клиенты, как беженцы приехали. Баптисты. Но сам Гриша и его жена Наташа религиозными не были, поэтому, видно, и получили только «пароль». А вот был такой случай ‒ ещё до меня, мне про это рассказывала Бетси, с которой я работала в Программе помощи беженцам. У кого-то из этих наших клиентов-баптистов были проблемы с сыном-подростком, явно требовавшие консультации психиатра. И вот же у нас прямо тут, в Итаке, прекрасный специалист именно по детской психиатрии и даже доктор наук, причём русскоязычный, так что родителям даже не нужно присутствие переводчика. Нет, они отказались: она еврейка. Бетси никак не могла этого понять. А мне стало просто ужасно стыдно и больно за Ирину Генриховну.
Я потом ещё к Дынкиным заглядывала, когда мы бывали в Итаке, но далеко не каждый год. Знаю, что Евгений Борисович умер еще в 2014 году. Ему было 90 лет (он маме моей ровесник). А Ирина Генриховна, я так понимаю, после его смерти переехала к дочери в Израиль.
Евгения Димант, Бостон
Leave a Reply